Умка - Стишки для детей и дураков

Умка (Аня Герасимова) – Стишки для детей и дураков. М.: ОГИ, 2012. – 64 с., ил.

В книгу вошли стишки, написанные большим поэтом ХХ – ХХI веков Аней Герасимовой (Умкой). Формулировка «для детей и дураков» беззастенчиво позаимствована ею у Даниила Ивановича Хармса. Беспорядочность пунктуации считайте данью филологическому прошлому автора. Издание снабжено уникальными иллюстрациями, выполненными крупной художницей Кристиной Радовой.

Предназначено для широкого круга.

МЕТРО

Оранжевый шлем или черный пояс
Но ждать не устанешь ты
Когда вожделенный зеленый поезд
Появится из темноты

Когда накатается в сферах вышних,
Примчится, трубя трубой,
Откроет дверь и, выпустив лишних,
Тебя заберет с собой.

* * *

Я опять и опять возвращаюсь
В этот город с башней наклонной
В этот мир, набитый вещами,
Керосиновый, поролоновый

На горе, где ручьи журчали,
Мало места для всех желающих
Значит, снова не спать ночами
От машин, друг на друга лающих

И крутить кукольные шашни
У подножия этой башни
Вечно падающей, но стабильной
Словно утренний звук будильника.

* * *

В комнату синяя светит луна
Беглая цель на дороге видна
Много на свете таких буратин
В ночь полнолуния каждый – один

ТЕМА С ВАРИАЦИЯМИ

Я не поэт, я переводчик.
Я в куче запятых и точек
Чужие буковки ищу.
Я сыновей чужих и дочек
В своем детсадике ращу.

Я и налетчик, и добытчик,
Есть у меня набор отмычек,
Я без перчаток никуда.
И я ни шагу без кавычек
Не совершаю никогда.

Я не поэт, я переводчик,
Я отомкну любой замочек,
В любую комнату войду.
Я отключу чужой будильник,
В чужой залезу холодильник
И там найду свою еду.

Я знаю адрес ваших нычек,
Я, точно воробьиный сычик,
Охочусь только по ночам.
Я заслужила кучу лычек
Благодаря чужим лучам.

И как мне весело при этом,
Светясь чужим заемным светом,
В высоком небе зависать
На зависть кой-каким поэтам,
Которым не о чем писать!

Я не поэт, я переводчик,
Не гений, не первопроходчик,
Не мной построен пароход.
Не мной Америка открыта,
Но гордое мое корыто
В мою Америку плывет.

* * *

Свобода стала роком
Свобода стала раком
И вот, забытый Богом,
Скитайся по клоакам
С осыпавшимся маком
В опущенной руке
И Джеком Керуаком
В потертом рюкзаке

* * *

Деньги можно подарить
Деньги можно потерять
Деньги можно прокурить
Деньги можно прокирять
Можно их закинуть в речку
И проездить на такси
А можно просто бросить в печку
Как ведется на Руси

* * *

Привет пошлю я, став старухою,
Мужам ученым и мадам:
Рюмашку хлебушком занюхаю
И дневники свои издам.

И долго буду им любезна я,
Седая старая карга,
Пока висит еще над бездною
Моя последняя нога.

* * *

Шакал в шоколаде и шкалик вдогонку
Подайте ребенку, он тянет ручонку
Свою шаловливую к нашей шале
Не жалко, да ноль в кошеле

Игла, точно шило, пронзившая плоть,
Хотела бы сшить или просто сколоть
Края зазевавшейся ракушки тела
Чтоб шибко наружу душа не глядела

* * *

Большая ярмарка. Предметы и еда
Навалены во впечатляющие кучи.
Ворота в верхний мир закрыты навсегда,
И солнца мутный глаз с презреньем зрит сквозь тучи

На свалку глупых тел, на заворот кишок,
Случившийся с утра у города большого.
Здесь что ни шаг - турецкий шик, культурный шок:
Восстание вещей, бессовестно дешевых.

Купи меня, купи! - орет магнитофон.
Купи меня, купи! - взывают мандарины.
Пластмассовый плафон, мобильный телефон,
Рубашек и носков роскошные смотрины.

И я как сквозь стекло смотрю на вещи те,
С деньгами расстаюсь легко и добровольно.
Петрополь умирал в прекрасной нищете,
В дешевой роскоши издохнет град престольный.

Рак изобилия, безбольная беда,
Съедает жизнь еда с чудовищным напором.
Пирует рай земной - тот рай, перед которым
Ворота в верхний мир закрыты навсегда.

* * *

Женщина-Моисей
Богом своим отмеченная
Ну-ка иди и сей
Разумное-доброе-вечное

Женщина-Авраам
Родом своим не принятая
Скидывай по дворам
Тексты свои на принтере

Женщина-Мандельштам
Как без надежды выживешь
Хвори бессонной штамм
Хуже чем даже живопись

Женщина-Циммерман
Трудно тебе без совести?
Голову спрячь в карман
Слишком она высовывается

* * *

На меня обижаются часто, и мне не впервой
В электронный свой адрес выслушивать злые нападки
И, за пазухой пряча горячий настрой боевой,
Ежечасно рискуя больной головой,
В коллективной песочнице ныкать совки и лопатки.

Еженощно рисуя все тот же узор на песке,
Ежедневно смываемый новым и новым приливом,
Не бояться ни яду в стакане, ни пули в виске,
Ни полета над пропастью на двухколесной доске,
Ни когтистого пенья за левым плечом торопливым.

Не бояться ни бабочки, ни Лао Цзы,
Ни того, кто за зеркалом прячется, чем-то похожий,
Ни кровищи, ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни лошадки, что лесом ведет Сноготок под уздцы,
Ни друзей Шварценеггера в темной прихожей.

Ни тарелок, ни вилок, ни цен в недомытом бистро
Ни квасных стихотворных кричалок в московском метро
Ни того, что соседи несyщyю стенy повадились рyшить
Ни того, что к штыкy приравняли перо
Ни того, что тебе все трyдней и трyдней меня слyшать

Трудно слушать - не слушай, а врать не мешай.
Дай поврать, сам поври, а мешать - это каждый умеет.
И другим дай послушать, за них не решай!
Есть возможность послушать, и ты их ее не лишай -
Вдруг они поумнеют?

БУРАТИНО И МАЛЬВИНА

Говорит Буратине Мальвина: давай жениться.
Сколько можно друг другу по разным поводам сниться,
У меня есть домик, а в нем очаг,
Не какой-нибудь нарисованный - настоящий.
Посмотри на себя, ты совсем ледащий,
Поживешь на моих харчах.

Буду жарить картошку, котлеты буду,
Обещаю сама даже мыть посуду
И сама выносить ведро.
Я не знаю, кого из нас даже жальче,
Посмотри на себя, ты уже не мальчик,
Сколько можно сидеть в бистро,

У дружков по сольдо стрелять на пиво?
Ты хотел жить красиво. И что, красиво -
В прохудившихся башмаках,
В рваной курточке, в колпаке линялом,
Чтоб полиция с лавок тебя гоняла
И свистели гопники на углах?

Посмотри на себя, ты совсем засушка,
У меня есть вышитая подушка,
Одеяло теплое и кровать.
Там отдельно кухня, отдельно спальня,
Будешь есть нормально и спать нормально,
Обещаю даже не приставать.

Отвечал Буратино подруге лучшей:
До чего же я, сука, у нас везучий -
Мне отлично, а всем хреново.
Вон Пьеро об стенку бьется годами,
А за мною бабы ходят стадами,
Хоть беги от них, право слово.

Дорогая моя, я польщен и тронут.
У тебя, конечно, не евроремонт,
Да живем-то, чай, не в Европе.
Ты, конечно, уже не Мерлин Монро,
Но глядишься, в общем-то, не старО.
(Тут он тянется хлопнуть ее по жопе).

У тебя уютно - тут не поспоришь.
Но, опять же, Пьеро - мой давнишний кореш,
Не хотелось бы с ним краями.
У тебя васильки, у меня крапива,
Так что дай-ка лучше сольдо на пиво,
И останемся мы друзьями.

Деревянному телу не страшен голод,
Да я вряд ли мой деревянный болт...
В общем, гусь свинье не товарищ.
А на улице нынче тепло, как летом.
Что ж ты плачешь, дура? неси котлету.
Ты отлично котлеты жаришь.

ПРО ЛЮБОВЬ, ПОЖАЛУЙСТА

У Пьеро с Буратиной прекрасные отношения:
Друг для друга готовы терпеть лишения,
Вместе плакать и вместе пить.
А еще вот если бы не Мальвина,
Жить бы стало бы легче наполовину,
Просто было бы легче жить.

А Мальвина крутит хвостом, чертовка:
Послала бы обоих, да ей неловко -
Все же целая жизнь прошла,
Хоть не нажили ни ключа дверного,
Ни двора завалящего проходного,
Ни осинового кола.

Буратино ей нравится как мужчина,
А Пьеро - не очень, и в чем причина,
Невдомек даже ей самой.
Был еще Арлекин, шутовская морда,
Долго злился, скулил - и свалил из города,
А Мальвину не взял с собой.

Да и ладно, не очень-то и хотелось.
Прижилась ведь как-то же, притерпелась,
Ну, уехал, и черт с тобой.
Как ни выйдешь с пуделем Артемоном
Посидеть на лавочке под балконом -
Поздоровается любой.

Только эти черти уже задрали.
Как-то раз с Колпаком от Пьеро удрали,
Чисто в шутку, выпив бидон вина -
Так Пьеро затеял целую свару
И кричал полицейскому комиссару,
Что сбежала его жена.

А тому нипочем, деревянной сволочи,
Разве лишь иногда ухмыльнется молча,
Волю дав осиновой пятерне -
И обратно носом уткнется в кружку.
Я себе нашел, говорит, подружку,
И она, говорит, в вине.

А Пьеро, представьте, это не нравится.
Он-то знает, кто у нас тут красавица,
Не согласен - значит, козел.
И когда опьяненье сильнее лени,
Неизменно падает на колени
И пытается целовать подол.

Так и водят они хоровод привычный -
Деревянная кукла и две тряпичных,
Позабыли страшного с бородой.
Мы о них зачем-то все больше знаем,
И несется кругами с веселым лаем
Черный пудель, почти седой.

* * *

Папа Карло когда-то любил актрису.
Сохранились фотки. Похожа на крысу.
Буратино слышит об этом с рождения,
Принимает как предупреждение.

Папа Карло стар, заскорузл, спокоен,
А послушать по голосу - чистый Коэн.
Он сидит на завалинке, курит трубку,
Иногда вспоминает свою голубку.

Буратино пьет домашнюю граппу,
Луковицей закусывает, ставит Заппу,
Чиполлине названивает по мобиле.
- О, Колпак! а я думал, тебя убили.

- Да какое убили - просто ездил в Пизу.
Собирался в Америку, не дали визу.
Не, Мальвину не видел. Говорят, залетела.
Ничего удивительного - давно хотела.

Наконец-то сумерки. Сверчки крепчают.
Буратино с папой решили выпить чаю.
Прометается Чиполлино с авоськой лука.
Летний вечер. Благословенная скука.

АРЛЕКИН

1

Арлекин, шутовская морда
По Нью-Йорку шагает твердо
На работу каждое утро
Он теперь помощник компьютера
Тосковал он в своей Тоскане
И, как все, сидел на стакане
А теперь потребляет Прозак
Укрепляет кукольный мозг
Он настроен так позитивно
Что порой самому противно
Позади все послано нафиг
Впереди абсолютный nothing
Правда, тут, на изнанке мира,
Нет такого вина и сыра,
Но зато нет и лишних мыслей
А ведь это насколько проще.


2

Позвони мне, Мальвина, по скайпу
Постучи мне, родная, по скальпу
Покажи ребенка носатого
От того Колпака полосатого
Расскажи, как он там нажрался
Как с Пьеро по ошибке подрался
Как потом угодил в ментуру -
В общем, всю эту
Литературу