Когда-то в незапамятные времена я звонил в Лондон на радиостанцию «Би-Би-Си». Но не Севе Новгородцеву, как можно было бы предположить, а другому ведущему музыкальных программ - Сэму Джонсу. Настоящее имя Сэма Джонса – Семён Йоссман. Родился в октябре 1946 года в Советской Литве. Окончил Политехнический институт в Вильнюсе. Был одним из организаторов первого в стране рок-фестиваля, проведенного 22 апреля 1970 года, в день столетнего юбилея Владимира Ильича Ленина, в вильнюсском районе Жирмунай. В 1971 году эмигрировал в Израиль, служил в вооруженных силах, учился в иерусалимском университете. В совершенстве владеет пятью языками: ивритом, английским, русским, польском и литовском. В 1975 году стал работать в редакции Русской службы «Би-Би-Си». Какое-то время Сэм Джонс вел программу поп-музыки совместно с Севой Новгородцевым, а затем стал ведущим радиопередач «Бабушкин сундук» и «Перекати-поле».
«Бабушкин сундук» впервые вышел в эфир в сентябре 1987 года и, если не принимать во внимание некоторого количества довольно таки прямолинейных антисоветских комментариев ведущего, это была отличная программа, специализирующаяся на археологическом роке с пятидесятых по 1971 год включительно (таковы были музыкальные преференции автора). 26 января 1989 года в передаче принял участие бывший битл Пол МакКартни, который представил радиослушателям из Советского Союза свою новую пластинку «Снова в СССР» и ответил в прямом эфире на их звонки.
Ежемесячный цикл программы «Бабушкин сундук» был примерно такой: передача по истории рока, следующая неделя – музыка пятидесятых, затем – музыка 60-70-х, ну и, наконец, концерт по заявкам вкупе с музыкальной викториной с призами в виде виниловых пластинок. Поскольку я отгадывал практически все задаваемые музыкальные загадки, то однажды я не удержался и позвонил Сэму Джонсу в Лондон, и выиграл заветный двенадцатидюймовый полихлорвиниловый приз.
Вот как это было. На календаре была зима 1988 года, а на дворе - ветер перемен, что принесла с собою «Перестройка». Однако этому легкому теплому бризу не удалось еще полностью выветрить из памяти тот неприятный запашок, который оставался там после нескольких бесед с бравыми музыковедами в штатском из Конторы Глубокого Бурения, курировавшими в «Отделе по борьбе с молодежью» местный рок-клуб. Поэтому из дома вызывать Лондон я как-то не решился и пошел на переговорный пункт, благо он от меня был в пяти шагах.
Встал в очередь и жду себе. Впереди меня тетка хочет Коношу вызвать, а ей в ответ - только на завтра. Следующему человеку Сибирь нужна срочно, а телефонистка говорит: «Линия занята - только через три дня». Затем я подхожу к окошечку и с понтом «выстреливаю» внутрь: «А мне, пожалуйста – Лондон». И бланк с заказом протягиваю, а у самого коленки дрожат, ой блин, чего сейчас будет-то.
И вдруг слышу: «Извините, только через два часа». Слегка приободрившись, я тут же обнаглел в корягу и возмущенным таким голосом спрашиваю, а что, мол, так долго? А они мне: «Понимаете, разрешение на разговор надо запрашивать, раньше, никак не успеем». У кого разрешение запрашивать будут, смекнуть было не трудно. «Ладно, - говорю: «Подожду, мне не к спеху».
А они через окошечко, вкрадчивым таким голосочком: «Ой! А зачем вам тут ждать? Вы нам телефончик свой домашний оставьте и мы вам сразу перезвоним, как только разрешение получим». Ну, и кто сказал, что сервис при Советах был ненавязчивый? Отличное было обслуживание, когда ты в Лондон позвонить вдруг надумал. Но я на их сладкоголосые увещевания не поддался. Не на того напали. Нет, говорю, у меня домашнего телефона. И никогда не было. Так, что я сам подойду.
Пришел через два часа, как сказали. Перед входом осмотрелся – засады вроде не видать. Вошел внутрь, и тут, вроде внешне все спокойно. Ну, что, спрашиваю у телефонистки, есть разрешение на Лондон? Есть, говорит, подождите минуточку. Только присел, и практически сразу металлический голос по трансляции на весь зал: «Лондон - вторая кабина».
Забегаю в кабинку и ору, словно придурок, изо всех сил в трубку, поскольку думаю, что слышимость будет ужасная: «Лондон? Сэм Джонс? ЗДРАВСТВУЙТЕ!!!». А слышно прекрасно, так словно из соседнего дома звонок на проводе. Даже магнитофоны гэбэшные не фонят, и на стыках статическим электричеством не потрескивают. И тут я встрепенулся и быстрой скороговоркой в трубку: «Очень люблю вашу программу, и всегда с удовольствием ее слушаю, ибо от старой музыки тащусь невероятно, а потому и вас дорогой Сэм Джонс, очень сильно люблю и уважаю безгранично, и желаю вам дальнейших творческих успехов на ниве ностальгического радио-эфира, и жду от вас еще больше хорошей старой музыки, так как нам она нужна как воздух, и вообще огромное вам человеческое спасибо, за то, что вы для нас делаете!»
И так я расчувствовался, словно барышня кисейная, что о времени, заказанного звонка совсем позабыл: Ответы на три вопроса вашей викторины я знаю, говорю, и вам их сейчас скажу. И по пунктам излагаю. Верно, говорит – молодец. А какой винил в награду хочешь? Я в тот период времени крепко «подсел» на музыку «The Who». Очень они мне тогда нравились и были предельно созвучны моему радикально революционному настроению. Так, что я попросил их альбом «Квадрофения», 1973 года выпуска. Сэм Джонс говорит: «О’Кей! Хотя, мы только на музыке до 1971 года специализируемся, но ребят из «The Who» я и сам очень люблю, так что будет тебе «Квадрофения». Диктуй адрес». И тут вклинивается в разговор телефонистка и безжалостный вердикт свой выносит: «Ваше время истекло». И сразу в трубке зуммер короткими очередями: пик-пик-пик, пик-пик-пик… Выскакиваю и в трансе бегом к окошку – Лондон снова требую. Дали через пару минут. А, то - это вам не Коноша.
Диск я получил через пару месяцев. Пришел он в фирменном картонном конверте «Би-Би-Си», внутри пластинка, поздравления от «Би-Би-Си» и автограф Сэма Джонса. Целлофановая упаковка диска была грубо дефлорирована, а внутри я обнаружил маленькую бумажку с напечатанным текстом следующего содержания: НЕЗАКОННЫХ ВЛОЖЕНИЙ НЕ ОБНАРУЖЕНО. Участок №1. И чья-то неразборчивая подпись. Такая вот была история.
«Бабушкин сундук» впервые вышел в эфир в сентябре 1987 года и, если не принимать во внимание некоторого количества довольно таки прямолинейных антисоветских комментариев ведущего, это была отличная программа, специализирующаяся на археологическом роке с пятидесятых по 1971 год включительно (таковы были музыкальные преференции автора). 26 января 1989 года в передаче принял участие бывший битл Пол МакКартни, который представил радиослушателям из Советского Союза свою новую пластинку «Снова в СССР» и ответил в прямом эфире на их звонки.
Ежемесячный цикл программы «Бабушкин сундук» был примерно такой: передача по истории рока, следующая неделя – музыка пятидесятых, затем – музыка 60-70-х, ну и, наконец, концерт по заявкам вкупе с музыкальной викториной с призами в виде виниловых пластинок. Поскольку я отгадывал практически все задаваемые музыкальные загадки, то однажды я не удержался и позвонил Сэму Джонсу в Лондон, и выиграл заветный двенадцатидюймовый полихлорвиниловый приз.
Вот как это было. На календаре была зима 1988 года, а на дворе - ветер перемен, что принесла с собою «Перестройка». Однако этому легкому теплому бризу не удалось еще полностью выветрить из памяти тот неприятный запашок, который оставался там после нескольких бесед с бравыми музыковедами в штатском из Конторы Глубокого Бурения, курировавшими в «Отделе по борьбе с молодежью» местный рок-клуб. Поэтому из дома вызывать Лондон я как-то не решился и пошел на переговорный пункт, благо он от меня был в пяти шагах.
Встал в очередь и жду себе. Впереди меня тетка хочет Коношу вызвать, а ей в ответ - только на завтра. Следующему человеку Сибирь нужна срочно, а телефонистка говорит: «Линия занята - только через три дня». Затем я подхожу к окошечку и с понтом «выстреливаю» внутрь: «А мне, пожалуйста – Лондон». И бланк с заказом протягиваю, а у самого коленки дрожат, ой блин, чего сейчас будет-то.
И вдруг слышу: «Извините, только через два часа». Слегка приободрившись, я тут же обнаглел в корягу и возмущенным таким голосом спрашиваю, а что, мол, так долго? А они мне: «Понимаете, разрешение на разговор надо запрашивать, раньше, никак не успеем». У кого разрешение запрашивать будут, смекнуть было не трудно. «Ладно, - говорю: «Подожду, мне не к спеху».
А они через окошечко, вкрадчивым таким голосочком: «Ой! А зачем вам тут ждать? Вы нам телефончик свой домашний оставьте и мы вам сразу перезвоним, как только разрешение получим». Ну, и кто сказал, что сервис при Советах был ненавязчивый? Отличное было обслуживание, когда ты в Лондон позвонить вдруг надумал. Но я на их сладкоголосые увещевания не поддался. Не на того напали. Нет, говорю, у меня домашнего телефона. И никогда не было. Так, что я сам подойду.
Пришел через два часа, как сказали. Перед входом осмотрелся – засады вроде не видать. Вошел внутрь, и тут, вроде внешне все спокойно. Ну, что, спрашиваю у телефонистки, есть разрешение на Лондон? Есть, говорит, подождите минуточку. Только присел, и практически сразу металлический голос по трансляции на весь зал: «Лондон - вторая кабина».
Забегаю в кабинку и ору, словно придурок, изо всех сил в трубку, поскольку думаю, что слышимость будет ужасная: «Лондон? Сэм Джонс? ЗДРАВСТВУЙТЕ!!!». А слышно прекрасно, так словно из соседнего дома звонок на проводе. Даже магнитофоны гэбэшные не фонят, и на стыках статическим электричеством не потрескивают. И тут я встрепенулся и быстрой скороговоркой в трубку: «Очень люблю вашу программу, и всегда с удовольствием ее слушаю, ибо от старой музыки тащусь невероятно, а потому и вас дорогой Сэм Джонс, очень сильно люблю и уважаю безгранично, и желаю вам дальнейших творческих успехов на ниве ностальгического радио-эфира, и жду от вас еще больше хорошей старой музыки, так как нам она нужна как воздух, и вообще огромное вам человеческое спасибо, за то, что вы для нас делаете!»
И так я расчувствовался, словно барышня кисейная, что о времени, заказанного звонка совсем позабыл: Ответы на три вопроса вашей викторины я знаю, говорю, и вам их сейчас скажу. И по пунктам излагаю. Верно, говорит – молодец. А какой винил в награду хочешь? Я в тот период времени крепко «подсел» на музыку «The Who». Очень они мне тогда нравились и были предельно созвучны моему радикально революционному настроению. Так, что я попросил их альбом «Квадрофения», 1973 года выпуска. Сэм Джонс говорит: «О’Кей! Хотя, мы только на музыке до 1971 года специализируемся, но ребят из «The Who» я и сам очень люблю, так что будет тебе «Квадрофения». Диктуй адрес». И тут вклинивается в разговор телефонистка и безжалостный вердикт свой выносит: «Ваше время истекло». И сразу в трубке зуммер короткими очередями: пик-пик-пик, пик-пик-пик… Выскакиваю и в трансе бегом к окошку – Лондон снова требую. Дали через пару минут. А, то - это вам не Коноша.
Диск я получил через пару месяцев. Пришел он в фирменном картонном конверте «Би-Би-Си», внутри пластинка, поздравления от «Би-Би-Си» и автограф Сэма Джонса. Целлофановая упаковка диска была грубо дефлорирована, а внутри я обнаружил маленькую бумажку с напечатанным текстом следующего содержания: НЕЗАКОННЫХ ВЛОЖЕНИЙ НЕ ОБНАРУЖЕНО. Участок №1. И чья-то неразборчивая подпись. Такая вот была история.
Комментариев нет:
Отправить комментарий